925
Андрей Зинченко: Интерактив с проверяющими – краеугольная потребность бизнеса
— Фондовый рынок
Типичную проверку любым надзорным органом в Украине можно смело назвать стрессом для предприятия. Каковы перспективы перевода этой ситуации в более конструктивную плоскость и чего не хватает бизнесу для встречи с проверяющими на равных?
Часть 1
Сегодня надзорная деятельность государства в бизнес-сфере претерпела существенные изменения. После условной передышки, связанной с условным же и весьма ограниченным запретом на проверки последних лет, планы проверок утверждаются на год вперед (ст.5) и о них, в т.ч. и совместно с другими органами, можно узнать заблаговременно и онлайн.
Казалось бы – вот она относительная предсказуемость взаимодействия, отсутствие необходимости тратить рабочее время и ресурсы на прием разных проверок в течении года (ведь если проверяющих несколько, то им согласовывают одновременную проверку) и прочие удобства. Но ситуация все еще имеет нюансы, которые приводят к масштабным и непродуктивным в широком смысле издержкам, конфликтам и даже создают коррупционные риски.
Так плановость проверок в отдельных случаях является чисто условной. Например налоговые органы, хоть и обязаны планировать свою деятельность на год вперед, являются главным исключением из правила поскольку тем же приказом Минфина №523 им прямо разрешено абзацем 4 части 1 вносить изменения в годовые планы. Ежемесячно, кроме января – это называется корректировка и что там по этому поводу пишет статья 77.1 Налогового кодекса, никого особо не беспокоит.
В результате нередко встречаются ситуации, когда предприятие может в середине декабря получить почтовое уведомление о том, что в последний рабочий день года начинается плановая проверка. В 2018 году такая корректировка произошла, например 14 декабря! Я гарантирую это ссылкой.
Т.е. органы на местах вносят предложения по корректировке годового плана, и в начале месяца такие согласовываются на центральном уровне, после чего по приказу высылается уведомление о плановой, но фактически – неожиданной налоговой проверке прямо «под елочку». И главное – формально все законно.
Логика налоговиков понятна: запланируй проверку на январь – и из проверяемого времени выпадет целый период, но почему такие проверки не планировать в общем порядке, если их таки собираются проводить – понятно не совсем. По факту налоговые проверки сегодня по желанию самих налоговиков могут быть по сути внеплановыми. Это является существенным дискомфортирующим фактором для бизнеса, особенно учитывая то, что пример про начало проверки в последний рабочий день года является реальным.
Но условная плановость части проверок является не главным фактором дискомфорта бизнеса – за последние годы редкого глабвуха можно этим серьезно испугать. Да и речь у нас идет далеко не только о фискалах.
Более важным является иное. Не думаю, что слишком искажу реальность, если констатирую, что часть проверок не уйдет без установленных нарушений даже с образцово-показательно стерильно-сферического предприятия вакууме. А в случае с предприятием, которое имеет длительную историю, без установленных нарушений уйти не удастся вообще, т.к. планомерное совершенствование нормативного регулирования нередко устанавливает новые требования без какой-то оглядки на объективную реальность.
В часть новых требований и нормативов предприятия из советского прошлого могут просто не уложиться (так, например, заметное количество образовательных учреждений, открытых тогда в приспособленных объектах недвижимости, по тем или иным причинам не смогли бы быть открыты в таком же виде сегодня, хотя в свое время всем требованиям соответствовали).
Капитально инвестировать в гонку за новеллами администрирования решается мало кто, хотя в отдельных случаях это имеет смысл.
В конечном итоге акты по результатам проверок, хоть сегодня они и должны быть похожими на чек-листы, могут выглядеть устрашающе. Но они не всегда верно отражают реальную действительность. Ситуацию со злостными нарушителями законодательства вынесем за скобки – борьбу с ними должны вести не только линейные проверяющие, но и правоохранительные органы.
Возьмем для примера условное законопослушное предприятие, которое имеет целью долгосрочную работу и не заинтересовано в потерях от штрафов или иных форм привлечения к ответственности. Неединичны случаи, когда даже с такого субъекта хозяйствования недобросовестные проверяющие не уходят без таки устрашающего акта, и никакие логические и главное – законные объяснения и аргументы их не интересуют. Позиция таких проверяющих проста – «мы пишем, а вы обжалуйте». Сам акт конечно обжаловать не получится, но на его основе будут вынесены решения о применении санкций, которые придется обжаловать уже в суде, а с учетом полноценно вступивших в силу изменений в Конституцию об адвокатской монополии (ст. 131 прим 2), делать это придется с привлечением профессиональных юристов, услуги которых будут стоить недешево, а сам процесс обжалования может быть долог. Это, опять таки, затраты финансовые, временные и прочие.
Работа с такими проверяющими внешне может быть похожа на взаимодействие с незабвенным дознавателем Киевского ГАИ – И.И. Штулем, вошедшим в историю развития исполнительной власти вместе с экспрессивным до ненормативной лексики в тексте заявлением гражданина на имя министра МВД в 2003 году. Случаи, конечно, единичные, но никто не хотел бы, чтобы они начали составлять большинство. Примечательно, что обжалование действий проверяющих в судах нередко завершаются победой бизнеса. И здесь мы подходим к второй части проблемы, вынесенной в заголовок.
Часть 2
Она заключается в отсутствии понятной ответственности проверяющих за принятые ними в ходе проверок решения. И хотя ст. 3 прямо вроде как устанавливает ответственность за ущерб и запрещает планировать санкции, тем не менее отчетность самих проверяющих перед руководством идет в найденных нарушениях и суммах штрафов, руководство, в свою очередь, докладывает наверх о непримиримой борьбе с нарушителями в виде графиков и диаграмм, которые лубочно доводят общественности через официальные интернет-ресурсы, где снижение показателей общественностью считается не comme il faut.
При этом статистики отмен судами незаконных решений никто по понятным причинам не публикует. Прямого же анализа эффективности каждого проверяющего по показателям решения исполнены – решения отменены тоже нет. А поскольку нет понятной модели ответственности проверяющих, то и мотивации к разбирательствам по сути сложившихся ситуаций на предприятиях перед перспективой все более-мене подозрительное занести в нарушения – нет никакой.
Известен реальный случай, когда бригада проверяющих заподозрила предприятие в минимизации налогооблагаемой базы в связи с относительно низким ценами на отпускаемую продукцию. Доводы о том, что продажа идет исключительно железнодорожными нормами, а сама железная дорога не обеспечивает подвижной состав по заявкам в результате чего для балансирования финансовой ситуации предприятие ситуативно вынуждено продавать объемами, которые дорога таки обеспечивает, но по цене, которую закажет покупатель, не учитывались. Хотя фактаж был подтвержден обращениями на горячую линию КМУ и соответствующими официальными ответами Укрзализници.
В другом случае проверяющие обвинили предприятие в том, что оно купило у третьей стороны товар, который эта самая третья сторона ни у кого не покупала, не добывала либо не смогла показать входные документы на него. Нюанс заключался в том, что поставка осуществлялась опять же железной дорогой и в наличии были железнодорожные накладные, акты взвешивания и прочие документы, которые подтверждали, что продавец товар покупателю фактически поставил. Покупателю нет разницы где продавец его взял – это уже вопросы к продавцу. Тем не менее налоговики такие доводы тоже не слушали – проверка встречная, у поставщика документов на товар не было и что приехало к вам в вагонах мы не знаем – вы виноваты.
Естественно, что по результатам дела уходят в административный суд и там уже принимаются окончательные решения.
Естественно, что по результатам дела уходят в административный суд и там уже принимаются окончательные решения.
Как показывает практика, особо бояться суда с проверяющими не стоит т.к. даже КМУ регулярно проигрывает суды газовому бизнесу и не какие-нибудь, а по случаю установления норм потребления газа для всей страны. И проигрывает КМУ неоднократно, что не может не мотивировать.
Подобная позиция проверяющих продиктована одним единственным фактором – действенного механизма ответственности за принятие незаконных решений ними нет.
Механизм личной компенсации убытков органа власти в результате проигрыша в суде и взысканий как минимум сумм на юридическую помощь существует, но на практике практически слабо применяется. Как тут не вспомнить о презумпции правомерности деятельности субъекта хозяйствования из ст. 3 закона об основах госнадзора с сфере хозяйственной деятельности, о возмещении ущерба оттуда же и прочих очень правильных положениях, нуждающихся в наполнении практикой, например ст. 56 Конституции.
Формально сегодня можно добиться частичного привлечения к ответственности недобросовестного проверяющего. Для это всего лишь надо, чтобы суд (ну или вышестоящий руководитель, что редко, но встречается) признал его действия или бездействие незаконными, решение вступило в законную силу, после чего нужно обращаться к непосредственному руководителю виновного с требованием привлечь его к ответственности. Если в результате судебного разбирательства истцу присудят компенсацию судебных издержек, то и их в порядке регресса орган-ответчик может взыскать с конкретного виновника.
Но на практике, даже компенсировав судебные издержки, госорган может виновного к ответственности не привлечь по разным причинам – от прямого укрывательства до халатной нерасторопности – ведь привлечение к дисциплинарной ответственности имеет сроки по трудовому кодексу (ст. 148) и в случае их пропуска привлечение становится невозможным, а там еще и профсоюз карманный и прочие нюансы. При таком подходе можно конечно письменно попросить прокуратуру промотивировать руководство виновника к такому воспитательному моменту – ведь вина будет доказана преюдициально и прокурору даже не придется разбираться в сути вопроса.
На практике непривлечение к дисциплинарной ответственности по требованию прокуратуры происходит нечасто, но происходит. Да и снять выговор можно очень быстро. Но даже сам факт выговора мало что решает – часто у проверяющего кроме минимально положенных выплат за труд нет никаких премий, которых бы выговор мог его лишить на срок своего действия. А увольнять по такой мелочи никто никого не будет. Т.е. по сути даже при явном злоупотреблении проверяющих привлечь их к ответственности юридически долго и относительно малоперспективно в сегодняшних условиях. А некоторые предприятия вообще не рассматривают такую форму защиты своих прав ввиду нежелания накалять отношения с надзором. Проверяющие это понимают, и нередко из-под их пера выходят очень одиозные акты со штрафами и доначислениями.
Ни к какому конструктивному взаимодействию бизнеса с надзором такая ситуация не приводит, а скорее порождает коррупционные риски.
Законопослушный бизнес отчаянно нуждается в действенном механизме ответственности проверяющих за свои решения, и наиболее эффективная форма традиционно является – материальной. Тогда вместо железобетонного «мы так сказали, а вы обжалуйте» бизнес получит элемент интерактива. Реальные перспективы заплатить за ошибку из своего кармана должны как минимум замотивировать проверяющих слушать и слышать доводы бизнеса, обобщать практику и создавать какой-то единообразный подход к классификациям нарушений и подходам к их фиксации, создавать логичную мотивировку решений в случае действительных нарушений.
Обратной стороной внедрения подобного механизма материальной ответственности может стать повальный отказ проверяющих выполнять свои обязанности перед угрозой каждого проверяемого судиться. И это не эфемерная перспектива – внедрение адвокатской монополии сделает судебные издержки существенней, а их реальная компенсация проигравшей стороной практикуется уже очень давно. Т.е. перед перспективой потратить больше заработанного проверяющие могут банально увольняться, что, согласитесь, тоже нехорошо.
Поэтому отдельной частью механизма необходимо предусмотреть и защиту работников надзора как от собственных случайных ошибок, так и от целенаправленного юридического мобинга проверяемыми. И сделать это не так уж и сложно – страхование профессиональной ответственности с выплатой по факту мотивированного решения суда может помочь найти выход из этой проблемы. Коэффициенты рискованности за ошибки в прошлом и профессиональный скоринг, аналогичный банковскому для заемщиков, позволят плавно ввести людей в русло эффективной работы, а наличие, например, 10 нарушений за некий период повысит коэффициент рискованности до заградительного уровня, что несомненно повысит рабочую дисциплину.
Это позволит так же выявить недобросовестных работников, систематически нарушающих законодательство, и освободить их от занимаемых должностей на вполне доказанных основаниях. Важно, чтобы это не стало шоком. Это будет последовательный процесс, к которому со временем выработается конструктивное отношение, а сформированные таким образом коллективы будут в ходе надзора конструктивно взаимодействовать с бизнесом, не создавая излишних стрессовых и коррупционных ситуаций.
Возможность же конструктивно взаимодействовать с надзором как минимум снизит вынужденные издержки бизнеса и повысит эффективность диалога с государством.
Андрей Зинченко, доктор философии в области экономики, доцент кафедры финансов Национального университета судостроения, магистр государственного управления (MPA)
По материалам: Finance.ua
Поделиться новостью
