581
Взбунтовавшаяся Каталония проведет запрещенный Мадридом референдум о независимости
— Мир
Самый успешный регион Испании (пятая часть ее экономики) собирается дать своим жителям возможность проголосовать по вопросу об отделении, несмотря на яростное противодействие центральных властей
Европейская политическая элита не успела отойти от шока, вызванного шотландским референдумом о независимости, как во грех сепаратизма впал еще один важный регион – испанская (пока еще) Каталония.
Европейская политическая элита не успела отойти от шока, вызванного шотландским референдумом о независимости, как во грех сепаратизма впал еще один важный регион – испанская (пока еще) Каталония.
В шотландском и испанском случаях есть как сходства, так и отличия. В обе территории ведут свою историю от средневековых государств, долгое время боровшихся за независимость против более мощных соседей – Англии и Арагона (позднее – Испании) соответственно. В обоих существуют свой язык и идентичность, которые в метрополиях в прошлом считались опасными и искоренялись. Обе сейчас считают, что центр их обделяет в экономическом смысле и полагают, что заслуживают большей автономии. При этом само движение за отделение в обеих провинциях не правонационалистическое, с шовинистическим уклоном, а скорее, напротив, левое, экономическое – активисты мечтают о более справедливом распределении доходов.
Однако есть между ними и различия. Шотландия в экономическом отношении развита хуже Англии, поэтому тамошние сепаратисты полагали, что Лондон “жирует” за счет их усердного труда и североморской нефти. Каталонцы же, напротив, живут заметно богаче прочих испанцев, поэтому их главная мотивация – отцепиться от “бедных родственников”, которых приходится содержать из своего кармана. Кроме того, в Каталонии националистический элемент, хотя и не является главным, но все же оказывает существенное влияние на общественное настроение. В отличие от Шотландии, где на гэльском практически никто не говорит, в Барселоне и окрестностях активно используют каталонский и порой косо смотрят на испаноговорящих. Некоторые люди принципиально не говорят на испанском, считая его “оккупационным”. Самый, пожалуй, известный из людей такого рода – гениальный архитектор Антонио Гауди. За ним постоянно следовал переводчик, транслировавший его распоряжения на каталонском инженерам и строителям, говорящим по-испански.
Ближе всего к достижению независимости каталонцы были в первой трети XX века, когда сепаратистское движение начало оформляться в политические партии и даже государственные институты. Оформился и лозунг борцов за самостоятельность: Som una nació. Nosaltres decidim (Мы- нация. Нам и решать). Однако процесс был прерван Гражданской войной, в которой Барселона выступила на стороне республиканцев. После победы диктатора Франсиско Франко, по Каталонии прокатилась волна жестоких репрессий. Автономия региона была отменена, язык и любые упоминания о его самобытности оказались под фактическим запретом. Правда, все это дало эффект, обратный ожидаемому – за изучение каталонского языка, культуры и истории взялись даже те, кто ранее им не особенно интересовался.
Возможно, благодаря этому сразу после смерти Франко в 1975 году и перехода страны к демократии дискуссия о каталонской исключительности завязалась с новой силой. Восстановление автономии региона пошло только на пользу этому процессу. В 2006 году после долгого обсуждения и жарких споров на референдуме с результатом более 73% “за” был принят Статут автономии, объявивший каталонцев отдельной от испанцев нацией, с собственным языком и идентичностью. На этом, каталонцы, возможно, и остановились бы – в документе не шло речи об отделении от Испании, но Мадрид рассудил иначе.
В 2010 году конституционный суд страны принял решение о частичной или полной отмене 14 пунктов Статута, касающихся расширения прав Каталонии и фиксации национальной идентичности ее жителей. Это решение вызвало бурю возмущения: на улицы Барселоны вышли почти полтора миллиона человек, протестующих против навязанных Мадридом правил, принятых в результате честного открытого и волеизъявления. Именно тогда многие каталонцы решили для себя, что автономия – это уже вчерашний день: поскольку от Испании ничего хорошего ждать не приходится, то придется отделяться полностью. В местном парламенте прочное большинство получили сепаратистские партии.
Испанский премьер-министр Мариано Рахой оказался в очень непростой ситуации, из которой не видно нормального выхода
Несмотря на этот успех, сторонники отделения не форсировали события, пытаясь добиться от Мадрида того же, чего шотландцы добились от Лондона – проведения согласованного с центром референдума о будущем региона. Так же, как и в Шотландии, они хотели, чтобы процесс был максимально открытым и демократическим, свое право высказаться могли реализовать сторонники всех точек зрения, а результат референдума, каким бы он ни был, заранее признали и центральные власти, и Барселона.
Однако правительство Испании оказалось куда менее благодушным, чем британское. Реакцией на любые предложения каталонцев было категорическое и однозначное “нет”. Мадрид при этом всякий раз ссылался на национальную конституцию, в которой любые вопросы, касающиеся суверенитета, должны решаться на общенациональном уровне, где у сепаратистов нет никаких шансов на победу.
В результате Барселона решилась на односторонние действия. Местный парламент назначил на 9 октября консультативный референдум по двум вопросам: “Считаете ли вы, что Каталония – это отдельная нация?” и “Считаете ли вы, что Каталония должна быть независимой?”. Несмотря на то, что результаты намеченного волеизъявления носили бы лишь рекомендательный, ни к чему не обязывающий характер, Мадрид страшно разгневался. Испанский парламент объявил предстоящий референдум вне закона, а Конституционный суд за 15 минут принял решение о рассмотрении иска правительства об отмене голосования. Решение КС фактически отменило референдум 9 октября, поскольку такие иски могут рассматриваться месяцами, а то и годами.
Специалист по Испании и Каталонии Эндрю Доулинг из Университета Кардиффа в интервью The Wall Street Journal пояснил, в чем состоит кардинальное расхождение позиций Мадрида и Барселоны в данном случае: “Центральная власть полагает, что это чисто правовой спор, и если она победит именно в правовом поле, то вопрос будет снят. Но Мадрид вскоре убедится, что эта игра очень далека от завершения ”.
Испанские власти сознательно пытаются перевести жесткий политический спор в судебное русло по вполне понятной причине. По последним опросам общественного мнения, 58 процентов каталонцев поддерживают независимость, а более 75 согласны принять результаты референдума, какими бы они ни были. Легитимность решения КС о фактическом запрете голосования на фоне столь широкой его поддержки в обществе крайне невелика. Проще говоря, мадридский КС со своими постановлениями перестает восприниматься релевантным – он воспринимается лишь как инструмент для подавления воли народа.
Власти автономии, прекрасно все это понимая, объявили, что проведут широко разрекламированный референдум в любом случае. Это заявление повергло в ступор Мадрид. В испанской столице не очень понимают, как реагировать на прямое неподчинение Барселоны, поддерживаемое подавляющим большинством жителей Каталонии.
Европейская политическая культура уже давно не позволяет арестовать и передать инквизиции лидеров “мятежа”. Об отправке войск на усмирение народа речи тем более быть не может – это уже может обернуться настоящим восстанием. В то же время Мадрид не может допустить ситуации, когда большинство жителей самого успешного региона страны открыто, демократически и свободно объявит, что в услугах этой самой страны более не нуждается и недвусмысленно попросится на выход.
Для Испании этот референдум может стать очень опасным прецедентом, поскольку о независимости говорят не только в Каталонии, но и в Стране Басков и Галисии. Если начнется цепная реакция, то страну впору будет снова переименовывать в Арагон и Кастилию, чего в Мадриде (да и в остальной Европе) никто не хочет.
Вероятно, стороны до 9 октября попытаются найти какой-то компромисс, поскольку другие варианты в той или иной мере предполагают использование силы, а это было бы уж совсем не по-европейски.
Иван Яковина
По материалам: НВ
Поделиться новостью
