944
Андрей Коболев, глава правления НАК Нафтогаз - о Газпроме, росте тарифов и продаже украинской газовой трубы
— Энергетика
Андрей Коболев называет российский Газпром элементом гибридной войны и объясняет, почему часть украинской газотранспортной системы придется продать
Коррупционный скандал с участием одного из подчиненных, тарифная война с могучим российским Газпромом и судебные тяжбы с дочерней компанией — проблемы, в центре которых оказался Андрей Коболев, глава правления Национальной акционерной компании (НАК) Нафтогаз Украины, сложны и разнообразны. Но вряд ли для госменеджера, возглавившего ключевую госструктуру на отечественном рынке нефти и газа в конце 2014‑го, они стали откровением — в Нафтогазе Коболев ранее проработал восемь лет и имеет представление о тонкостях его функционирования.
Но не обо всем Коболев готов говорить открыто. Он не хочет обсуждать действия Андрея Пасишника, исполнительного директора НАК. Уходящий в отставку министр экономразвития Айварас Абромавичус обвинил того в попытке получить пост замминистра с помощью грозного лоббиста — Игоря Кононенко, депутата Верховной рады и близкого партнера президента.
Зато по теме Газпрома и заявлений Нафтогаза о поднятии тарифов на транзит российского газа в Европу Коболев говорит много и охотно. Как и о деталях функционирования украинской газотранспортной системы (ГТС) и желании превратить ее в международный консорциум, который сможет противостоять экспансионистской политике Кремля.
— Последний скандал, который сотряс правительство, спровоцировало заявление Айвараса Абромавичуса. Уходя в отставку, министр заявил: соратник президента Игорь Кононенко навязывал ему в замы Андрея Пасишника, исполнительного директора Нафтогаза. По чьей рекомендации и как этого человека назначили в Нафтогаз?
— Я бы не хотел комментировать скандал с Пасишником до завершения расследования. Я думаю, это некорректно. До завершения расследования он отстранен от выполнения своих обязанностей.
— А вы действительно 27 ноября 2015‑го лишили Пасишника доверенности на право подписи документов в ваше отсутствие — якобы за неадекватное поведение? И уже 8 декабря, после разговора с Кононенко, вернули ее?
— Первое: я бы не хотел комментировать домыслы и слухи. Второе: с Кононенко я не общался ни на какие темы.
— А вы сами как можете охарактеризовать Пасишника?
— Я бы воздержался от любых комментариев на этот счет. Учитывая сложность момента и накал вокруг этого вопроса.
— Давайте поднимем другой вопрос. Недавно Нафтогаз сообщил российскому Газпрому о поднятии тарифов на прокачку их газа. Почему вы решились на этот шаг?
— В Украине проводится реформа рынка газа. В ее рамках внедряются европейские подходы ко всему, в том числе и к тарифообразованию, правилам работы на рынке и транспортировки газа. Соответственно, украинский законодатель сначала принял закон, затем на его основании независимый регулятор рассчитал в том числе и новые тарифы. Справедливые тарифы, которые не только Газпром, но и любое лицо, транспортирующее газ по территории Украины — транзитом или по месту,— обязано платить. Сейчас задача Нафтогаза убедить Газпром принять их.
— И что ответил Газпром?
— Первые переговоры пройдут лишь в конце февраля — до этого Газпром отказывался говорить на эту тему. Понимая, что есть риск провала переговоров, мы параллельно обратились в Стокгольмский арбитраж. Ожидаем, что процесс завершится либо в конце этого года, либо в начале следующего. Если сможем договориться полюбовно — значит, арбитраж вынесет финальное решение о том, какие тарифы и как должен оплачивать Газпром в рамках существующего контракта с Нафтогазом.
— А как сработал подчиненный вам Укртрансгаз — оператор украинской ГТС — в прошлом году?
— В 2015‑м объем транзита газа несколько увеличился по отношению к 2014‑му. Несмотря на все изменения тактики Газпрома по отношению к Европе и нам, несмотря на разговоры о диверсификации, транзит вырос. Укртрансгаз работает стабильно. Мы смогли существенно снизить затраты, перешли на новые системы управления процессами. И в целом довольны результатами.
— Газпром продолжает вести переговоры о строительстве газопроводов в обход Украины, в частности о Nord Stream—2.
— К Укртрансгазу претензий у Газпрома быть не может. Да их и нет, скорее всего. Это большая политика. И даже не столько политика, сколько элемент гибридной войны. Если вы детально разберете ситуацию, в которой оказалась Россия, то увидите конфликт между внешними и внутренними целями. Что я имею в виду? Оккупировав Крым и часть Донецкой и Луганской областей, РФ попала под серьезные санкции Запада. Чтобы их отменили, логично было бы вернуть эти территории Украине. Но это нелогично с точки зрения внутренней политики Москвы. Из этого тупика есть выход — сделать так, чтобы некому было возвращать. То есть чтобы Украина как страна по какой‑то причине — не военной — перестала существовать. В рамках этой цели делается много чего. Один из элементов — лишение нас различного рода экономических доходов.
Транзит — это порядка $2 млрд в год. Без них кардинально ухудшится наше финансовое положение, торговый баланс. Имея перед собой такую глобальную цель, как победа в войне, россияне будут строить Nord Stream—2.
Вокруг этой темы много заблуждений. Я недавно общался с представителями Европейской комиссии, которые говорили: вы подняли тариф, это же повлияет на Газпром. Мы отвечаем: господа, когда тариф был супернизкий — в 2009–2010 годах, Газпром все равно строил Nord Stream. Даже когда тариф был ниже, чем действующий в 2015 году, они все равно строили. Потому что это проект политический, он направлен на максимальный ущерб украинской экономике. И как бы себя ни вел Укртрансгаз или Нафтогаз, если европейцы позволят Газпрому реализовать Nord Stream—2 — они его реализуют.
— От россиян часто можно услышать, что украинская ГТС устаревшая, и именно поэтому необходимо строить новые, обходные газопроводы.
— Обычно в таких ситуациях мы отвечаем следующим образом. Давайте не пользоваться категориями хорошо-плохо, старое-новое. Давайте посмотрим на статистику случаев прерывания транспортировки газа либо же каких‑то происшествий в системе ГТС: в России таких случаев гораздо больше. Даже когда в Украине в 2015 году произошел теракт — взрыв газопровода, остановки транзита не было. Единственное прерывание, которое было в украинской ГТС, случилось в 2009 году, когда Газпром отключил и Украину, и Европу от газа. И об этом все хорошо помнят, в том числе в Европе.
— А какая сейчас позиция у Европы по поводу Nord Stream—2?
— Насколько нам известно, мнения разделились. В Европе есть люди, которые являются сторонниками этого проекта по коммерческим причинам: любой проект строительства газопровода всегда означает рабочие места, деньги для кого‑то. Если это морской газопровод, то тогда понятно, кто эти “кто‑то”: есть немного производителей труб и строителей кораблей, которые могут делать подобное. Также очевидна страна, которая является точкой входа. Там есть коммерческие интересы.
— Эта страна — Германия?
— Конечно, Германия. С другой стороны, есть просто люди, которые стремятся найти точки сближения с Россией. Говоря о том, что на самом деле санкции неоправданны и надо с Россией дружить.
Стоит признать, что в последнее время мы даем им все больше и больше поводов так говорить. Показывают на нас пальцем: посмотрите, ради кого мы тут страдаем, у них у самих там проблем куча — коррупция и все остальное. Зачем нам им помогать и из‑за них страдать? Давайте с русскими дружить!
Но есть и третья группа людей, которые откровенно в этом не заинтересованы как коммерчески, так и с точки зрения геополитики. Эта группа людей обладает достаточно влиятельным голосом, который понемногу становится сильнее и сильнее. Соответственно, для Украины очень важно помогать этой последней группе людей эффективно противостоять первым двум группам.
— А как вы относитесь к созданию консорциума на базе ГТС?
— Я считаю, что это единственно возможный вариант стратегии развития для украинской ГТС, если мы хотим остаться страной, через которую идут основные потоки газа.
— Кого вы видите в качестве партнеров?
— Крупную, всем понятную европейскую газовую компанию, которая владеет или управляет какими‑либо ГТС в Европе.
— То есть это должна быть компания из Германии, Франции, Великобритании?
— Я не буду называть имена, я озвучу принцип: эта компания должна быть настолько авторитетной, чтобы ее голос был слышен, в частности, в вопросе Nord Stream—2. Перечень таких компаний всем известен, он очень короток.
— Многие подобные компании имеют общие коммерческие интересы и проекты с Газпромом. В некоторых российская госмонополия является акционером, у других есть ее акции.
— Если мы говорим о газотранспортных компаниях, то нет: в рамках третьего энергопакета Европа запретила любым поставщикам, включая Газпром, входить в такие компании. Если в каких‑то из них осталось нечто подобное, то это, скорее, исключение из правил. Но как раз транспортные операторы в Европе скорее заинтересованы в сохранении существующего устройства транспорта газа.
— Еще один болезненный для Нафтогаза вопрос — заявления Укрнафты, дочерней компании Нафтогаза и крупнейшего добытчика в Украине, совладельцем которой является группа Приват, что НАК не возвращает им долг. Почему?
— Там старая история. Дело не в долге, а в том, что на протяжении многих лет Укрнафта передавала газ в систему ГТС Укртрансгаза. Этот газ Нафтогаз продавал населению по очень низкой цене. Укрнафта эту цену оспаривает.
Нафтогаз всегда рассчитывался с Укрнафтой по той стоимости, которую получал от населения. Укрнафта же хочет получить рыночную цену, которую Нафтогаз не имел. Вот и весь предмет спора.
Как только Укрнафта согласится с той ценой, которую получал Нафтогаз, мы с ними рассчитаемся.
— Вы вели с ними переговоры в конце 2014—начале 2015 года по поводу закрытия газового долга?
— Мы эти переговоры ведем с ними перманентно. Они выглядят оригинально. К нам приходят и говорят: отдайте нам газ. Мы говорим: мы газ не можем отдать, потому что его у нас нет. Тогда нам говорят: отдайте деньги. Мы говорим: деньги в указанном объеме мы тоже отдать не можем, потому что у нас их нет, мы продавали газ по гораздо меньшей стоимости. Они говорят: тогда мы подадим на вас в суд. Мы говорим: пожалуйста, это святое право каждого.
В суд они наконец‑то подали. Вот и все переговоры.
— На балансе НАК отражена задолженность за газ перед Укрнафтой. В какую сумму оценен этот долг?
— Чуть больше 3 млрд грн.
— Это по цене газа для населения?
— Да. Укрнафта считает, что мы им должны отдать сумму, близкую к $ 5 млрд. У нас очень большой разброс в оценке стоимости этого газа. Возможно, суд поможет нам прийти к справедливому решению.
— А как вы относитесь к тому, что у Укрнафты сейчас из‑за ее долга перед государством забирают лицензию на добычу?
— Однозначно процесс негативный, который ударит по стоимости компании и сильно скажется на ее финансовых показателях. В данной ситуации мы вовлечены в этот процесс, активно пытаемся помочь Укрнафте найти способы погасить данную задолженность перед бюджетом. С другой стороны, также очевидно, что при текущих низких ценах на нефть финансовое положение Укрнафты очень тяжелое.
— Что будет с компанией?
— Мы хотим выйти с предложением об уменьшении ставки рентной платы, в том числе для добычи нефти. Если вы посмотрите на ставки для газодобывающих компаний, они кардинально снизили их. На добычу нефти ставку не меняли, и она довольно‑таки высокая. И при ценах на нефть в районе $30 за баррель добыча нефти в Украине может стать убыточной.
Олег Гавриш
По материалам: НВ
Поделиться новостью
