3811
Обесценивание гривни разрушает все надежды на стабильность
— Валюта
Стремительное обесценивание гривни разрушает надежды на экономическую и политическую стабильность. Спасти ситуацию не так уж и сложно.
В предпоследний день 2015 года глава Национального банка Украины Валерия Гонтарева спрогнозировала рост курса нацвалюты на ближайший месяц. Тогда $1 стоил 23,7 грн. “Вероятно, к февралю гривня просядет еще на 20–30 коп.”,— предсказала она. Действительность оказалась в десять раз хуже. 17 февраля доллар прыгнул за отметку официального курса НБУ — 27 грн. Евро взлетел еще выше.
“Вот с июля контракт согласовывался [с немецкой компанией на поставку станков], курс был 25 грн за евро, а сегодня — тридцаточка,— жалуется Николай Боровик, председатель набсовета Бериславского машиностроительного завода.— Ну как быть?”
Темпы обесценивания национальной валюты громят отечественный бизнес, и экспертам все сложнее списывать безудержную девальвацию на войну и потери промышленного потенциала в оккупированном Крыму и части Донбасса. Гривня набирает высоту, поскольку приток инвалюты катастрофически мал.
Глеб Вышлинский, исполнительный директор Центра экономической стратегии, называет это явление сезонным, так как в январе в Украине традиционно замирает деловая активность. При этом Вышлинский питает надежду, что весной рынок пойдет вверх, а курс — вниз. Для этого, правда, МВФ должен продолжить кредитную линию Украине, а Нацбанк — существенно ослабить жесткие валютные ограничения для бизнеса. Также неплохо было бы, если бы остановился обвал цен на продукцию металлургов и сельхозпроизводителей на внешних рынках.
На данный же момент без новых траншей МВФ обесценивание гривни остановить невозможно. Да и с ними непросто. Тем не менее Елена Белан, главный экономист инвесткомпании Dragon Capital, сохраняет оптимизм. Она заверяет НВ, что к концу года доллар остановится на отметке 29 грн. При нынешних темпах обесценивания это выглядит практически благой вестью. “Но это при условии продолжения сотрудничества с МВФ”,— уточняет эксперт.
Куда уходит доллар
15 февраля Игорь Лиски, председатель совета директоров компании Эффективные инвестиции, полетел в Мюнхен, чтобы заключить договор на покупку деревообрабатывающего оборудования для своего украинского предприятия. Не торопитесь завидовать предпринимателю. Впереди его ждут испытания, которые ему готовит отечественная бюрократия.
Чтобы приобрести импортное оборудование, бизнесмену нужны евро. Чтобы их купить, ему следует убедить Нацбанк, что он потратит валюту именно на оборудование, а не на какие‑то глупости, как, например, вывод средств за рубеж.
Памятуя свой опыт прошлогодней покупки газа у немецкой RWE-Group, Лиски подозревает, что в НБУ ему могут и отказать. “У меня такое было. Они говорили: “А вы уверены, что именно газ хотите купить?” — пересказывает он свой диалог с регулятором.— “Но я уже три месяца покупаю газ”.— “Три месяца — это мало”.
Даже если бы Лиски убедил своих собеседников, то купить валюту он имел бы право только на четвертый день после формирования заявки. При нынешнем колебании курса гривни формула “время — деньги” играет против бизнесмена.
“Я хочу приобрести деревообрабатывающее оборудование для нового предприятия,— говорит Лиски.— Я готов к трудностям. Мы поднимем его всем врагам назло”.
Когда бизнесмен говорит “всем врагам назло”, он имеет в виду не только и не столько внешних агрессоров. Речь о местной бюрократии, вставляющей палки в колеса.
Чтобы минимизировать общение с ней, Лиски идет в обход. Он оставляет часть экспортной выручки за границей и этими средствами платит за импортную продукцию.
В таком случае Лиски, как и тысячи других бизнесменов, что ведут свои дела в Украине, уберегают себя еще от одного кнута НБУ. Вот уже полтора года все экспортеры, как только получают на свой счет валюту, обязаны 75 % выручки немедленно продать Нацбанку.
Лиски понимает благородный замысел этого требования — не дать валюте сбежать за границу. “Но люди видят проблемы, перестраховываются и валюту сюда просто не заводят”,— говорит он об итогах жестких мер.
Роман Шпек, глава совета Независимой ассоциации банков Украины, отмечает, что ограничения НБУ беспрецедентно жестки не только по отношению к бизнесу, но и к населению. Речь идет о правилах максимального объема снятия валюты со счетов физлиц — эквивалент 20 тыс. грн. “Ограничения оказывают колоссально негативный эффект на объемы торговли валютой как на безналичном, так и наличном рынках”,— поясняет банкир и приводит статистику, иллюстрирующую сжатие рынка.
В 2013 году среднемесячный объем торгов на межбанковском валютном рынке составлял $50 млрд, в 2014 — $26,3 млрд, в 2015 — $11,3 млрд, в январе 2016 года они снизились до $7,9 млрд. На рынке валютного обмена физлиц объем усох еще существенней: с $3,5 млрд в 2012 году (среднемесячный объем) до $0,2 млрд в январе 2016 года.
Вышлинский такой валютный рынок остроумно называет придорожным базарчиком, добавив к списку экономических несвобод запреты НБУ на выплату дивидендов и покупку валюты при продаже ценных бумаг. “Ты боишься, что заведешь [деньги] в Украину и не сможешь этими деньгами воспользоваться,— резюмирует Вышлинский результат драконовских мер НБУ.— Все планомерно утекли на офшоры”.
Естественно, в таких условиях трудно мечтать об иностранных инвестициях, которые могли бы не только стабилизировать финансовую систему Украины, но и дать ей пинок к развитию.
Лиски рассказывает, что полтора года вел переговоры с австрийским партнером, приглашая того войти в 25 % уставного капитала Житомирского картонного комбината и увеличить оборотные средства. Австрийцы уже были готовы вложить €5 млн. “Их даже не пугала война,— продолжает Лиски.— Вдруг они говорят: “Нет, мы подождем”. Они надеялись, что экономика стабилизируется и все пойдет вверх. Не было суждено.
Бывший посол РФ в Украине Виктор Черномырдин в таких случаях говорил: “Хотели как лучше, а получилось как всегда”. То есть хотели предотвратить бегство капитала из страны, в итоге перекрыли ему путь на входе. Тот минимум, что все же просочился, требует от предпринимателей необязательных трансакционных затрат.
По подсчетам Александра Савченко, ректора Международного института бизнеса, валютные операции для украинского бизнеса на свободном рынке на 5–10 % дороже, нежели для их иностранных конкурентов. “Для меня это шок, что и Нацбанк, и Минфин не понимают губительности такой политики,— говорит бывший замглавы НБУ.— Это ведет к падению ВВП и потере внешнеэкономических рынков”. Что, по сути, означает длинный минус в карму гривни.
О, времена!
Боровик из Бериславского машиностроительного завода предельно возмущен, что в такое сложное время государство вместо того, чтобы носить его на руках, оказывает давление. “Почему я должен платить пошлину, когда продаю за границу лен? — спрашивает он у НВ.— Я же вроде выручку валютную сюда затягиваю. Почему я должен платить 9% пошлины и НДС — 20%?”
Ответа нет. Как результат, усыхает еще один, пожалуй, самый мощный источник валюты — украинский экспорт. В сравнении с 2013 годом в 2015‑м выручка сократилась практически вдвое.
И хотя рухнули все сырьевые экономики, это мало утешает. Мировое перепроизводство продукции черной металлургии, например железной руды, в прошлом году привело к падению стоимости этого сырья практически наполовину. Более чем вдвое снизилась и цена на сталь. Белан из Dragon Capital прогнозирует, что в этом году цены на сталь и руду сползут еще ниже. А ведь это та отрасль, которая дает Украине 25% всей ее экспортной выручки.
В 2016‑м Украине грозит снижение доходов и от экспорта зерна, и от дешевеющих руды и стали. Ожидаемые потери — около $2 млрд. Это не последняя плохая новость для гривни. Весьма чувствителен будет курс нацвалюты к январскому указу президента РФ и постановлению тамошнего правительства, запрещающему транзит украинского груза.
Через Россию в страны Центральной Азии и Северный Китай проходит годовой поток украинского товарооборота на сумму $1,6 млрд. Его часть пойдет в обход по так называемому шелковому пути, морем через Кавказ.
Белан предполагает, что из‑за российской блокады Украина потеряет примерно $600 млн. Также из‑за отмены Кремлем режима свободной торговли и введения с начала 2016‑го эмбарго на украинские сельхозпродукты от наших потенциальных доходов следует отминусовать еще $600 млн. Суммарно это потеря 1,5% ВВП. Но Россия поставляет не только плохие новости, есть и хорошие. Цены на нефть и газ катятся вниз. А это значит, по подсчетам Белан, что в течение года на импорте энергоносителей мы сэкономим около $2 млрд.
С тем, чтобы окончательно убедить НВ в том, что гривню обесценивает не столько война на востоке Украины, сколько неразбериха в экономической и финансовой политике страны, Шпек приводит в пример два вполне поправимых фактора риска.
В декабре 2015‑го на единственном казначейском счету скопилось порядка 35–40 млрд грн. “Это недопустимо”,— говорит банкир. Затем объясняет, что теперь НБУ вынужден удерживать высокую ставку по депозитным сертификатам, а именно около 22%, чтобы не выпустить на рынок лишние деньги и таким образом спровоцировать инфляцию. В прошлом году она и без того достигла рекордных в 2000‑х годах размеров — свыше 43% (в кризисном 2008‑м — 22%).
В итоге сложилась парадоксальная ситуация. Деньги есть, но денег нет. И этот факт вызывает тревогу, так как он ведет к падению кредитной активности банков. Лиски полагает, что самое большое препятствие для роста экономики и стабильности гривни, это отсутствие займов или их дороговизна — от 26% годовых и выше. “Но даже если есть те, кто готов брать такие кредиты, все равно это невозможно,— говорит предприниматель.— И этого нет”.
После сказанного бизнесмен выводит ключевую, на его взгляд, формулу укрепления курса национальной валюты — чтобы гривня не дешевела, она должна работать. Гривня же отдыхает.
“Пока мы не создадим условий для иностранных инвестиций и для наших же денег, вернувшихся из офшоров, у нас не возникнет существенного перекоса в другую сторону,— предупреждает Вышлинский.— Но если будут приняты правильные решения, то курс [доллара] вернется к 24. А весной, если не будет ухудшений с ценами на commodities (биржевой товар), то он может откатиться в диапазон 21–23 грн”.
Правильные решения
Ситуация не выглядит патовой. В прошлом году были заложены основы для потенциальной устойчивости гривни. По итогам 2015‑го даже образовался позитивный внешнеторговый баланс — плюс $4,1 млрд. Что в переводе с языка цифр на язык букв означает: импорт падал стремительнее экспорта.
Кроме того, напоминает Белан, в прошлом году Украина получила от международных кредиторов $8,2 млрд, часть из которых пополнила рекордно низкие резервы НБУ (с $5 млрд до свыше $13 млрд). Это еще очень мало, но вполне достаточно для того, чтобы не рухнуть. Некая видимость устойчивости образовалась, но пока ни во что не трансформировалась.
Так как на курс гривни давит политическая неопределенность. Правительство все больше похоже на временное, а кризис — на постоянное явление. Всем хотелось бы наоборот.
Шпек говорит, что в итоге банкиры закладывают в курс гривни большие политические риски. Быстрый выход из этого лабиринта возможен только через парадные двери МВФ и других доноров.
Те же затягивают с траншем. Последний был выдан в августе 2015‑го. Следующий украинцы ожидали в январе-феврале, но он отложен в лучшем случае до апреля. Руководство МВФ недовольно темпом украинских реформ.
Дабы удержать гривню от обрушения, цены от инфляции, страну от коллапса, а бизнес от валидола, нужно, чтобы потух политический кризис, были отправлены на незаслуженный отдых властные коррупционеры, а МВФ выдал подтверждение о скорой выдаче очередного транша размером в $1,7 млрд.
Всего же на этот год правительство планирует привлечь от зарубежных институций свыше $8 млрд. Эти средства способны удержать курс доллара на отметке не выше 29–30 грн. На данный момент специалисты считают такой ориентир наиболее реалистичным. Для того чтобы гривня просела ниже 30 по отношению к доллару, правительству и Нацбанку придется “постараться”. Даже для них это будет непростой задачей, иронизируют эксперты. А вот для укрепления гривни необходима совокупность сразу нескольких факторов: помимо получения кредита МВФ правительству придется всерьез взяться за реформы, а Нацбанку ослабить финансовую удавку на бизнесе. К тому же необходима еще хотя бы относительно благоприятная конъюнктура на внешних рынках. При таких условиях гривня вполне может окрепнуть до 21 за доллар, считают экономисты. “Очень важно сделать экономику устойчивой,— заключает Белан.— Мы загасили пожар, а фундамент не построили”.
Александр Пасховер
По материалам: НВ
Поделиться новостью
