1438
Плановая утечка: как панамский скандал изменит "рынок офшоров"
— Казна и Политика
Скандал с утечкой данных о клиентах панамской юридической компании, специализирующейся на регистрации компаний в низконалоговых юрисдикциях, не только испортил репутацию десяткам политиков во всем мире, но и заставил напрячься бизнес. Возможно, так и было задумано?
Материалы расследования Международного консорциума журналистов-расследователей (ICIJ) и Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) разоблачили свыше 140 политиков и высокопоставленных чиновников по всему миру. Но в руки журналистов попали не только их данные — пострадали сотни тысяч клиентов со всего мира. Произошедшее показало: никто не может чувствовать себя в безопасности.
По словам Оксаны Кнейчук, руководителя департамента международного налогового планирования и корпоративного структурирования AstapovLawyers, до недавнего времени представители бизнеса и чиновники, активно используя офшорные юрисдикции, прежде всего заботились о том, как защитить свои интересы в случае возможных злоупотреблений со стороны номинальных акционеров или директоров.
Буря в налоговом раю
Утечка, которая произошла, беспрецедентная по объемам, но не первая, напоминает Рустам Вахитов, партнер International Tax Associates B.V. (Нидерланды): вначале была утечка баз с Британских Виргинских островов, потом — из Люксембурга, сейчас — из Панамы. Эксперт уверен, что это не первая и не последняя утечка подобного рода.
Примечательно, что источником информации объемом в 11,5 млн файлов, которая раскрывает деятельность более чем 200 тыс. компаний, выступила лишь одна панамская юридическая фирма — Mossack Fonseca. “В каждой же из классических офшорных юрисдикций существуют десятки так называемых зарегистрированных агентов, хранящих конфиденциальную информацию. Таким образом, недавний масштабный скандал, а также риск потенциального разглашения информации от других агентов могут внести существенные коррективы в процесс создания офшорных структур”, — прогнозирует Кнейчук.
Следует ожидать, что документы, необходимые для идентификации личности бенефициара, теперь будут проходить более тщательную проверку со стороны самих бенефициаров, а также их юристов перед предоставлением этих документов агентам в островных юрисдикциях, уверена Оксана Кнейчук.
“Так, например, можно предположить, что случаи оформления офшорных компаний непосредственно на имена представителей политического истеблишмента (а также их близких родственников) и других лиц, заинтересованных в обеспечении максимального режима конфиденциальности информации о себе, могут существенно сократиться”, — считает она.
“Возможно, будут использовать доверенных лиц, чтобы самим не появляться в публичных реестрах. Но в целом это был достаточно болезненный, хотя и предсказуемый удар по офшорной индустрии”, — подытожил Вахитов.
Никак без офшоров
Но юристы и налоговые консультанты не верят в то, что случай с Mossack Fonseca заставит бизнес вовсе отказаться от офшоров — компании выбирают юрисдикции в соответствии со своими потребностями.
Offshore Incorporations HK Limited (OIL), юридическая компания, специализирующаяся на регистрации в “налоговых гаванях”, опросила в прошлом году 300 игроков рынка на предмет того, как они видят будущее офшоров. По итогам было опубликовано исследование “Offshore 2020 report”, согласно которому 57% клиентов собираются использовать низконалоговые юрисдикции для управления своим собственным состоянием, 51% — для управления активами, 40% — для международной торговли, треть — для проведения сделок слияния и поглощения, 31% — для сокрытия собственника, и лишь 24% — для традиционного налогового планирования.
Что касается украинского бизнеса, то у него особенно много причин использовать иностранные юрисдикции. Василий Юрманович, старший юрист Integrites, предлагает поделить “офшорные потребности” бизнеса на две категории:
Чисто экономические — это инфраструктура, расположение, наличие квалифицированных сотрудников и подрядчиков, более низкие постоянные расходы, доступность субсидий на ведение бизнеса.
Политико-правовые — именно они играют ведущую роль для инвесторов из Украины и других развивающихся стран. Как минимум, перевод права собственности за рубеж (например, в холдинг) создает дополнительные препятствия для рейдеров.
“Налоговое планирование — далеко не единственная причина, хотя крупный бизнес редко упускает возможность снизить налоговое бремя как при операционной деятельности, так и при продаже бизнеса или привлечения партнера. Использование иностранной юрисдикции для холдинговой компании, которая в свою очередь владеет украинским бизнесом, открывает бизнесу инструментарий, не доступный в Украине”, — говорит Владимир Игонин, советник ЮФ “Василь Кисиль и Партнеры”.
Политико-правовые — именно они играют ведущую роль для инвесторов из Украины и других развивающихся стран. Как минимум, перевод права собственности за рубеж (например, в холдинг) создает дополнительные препятствия для рейдеров.
“Налоговое планирование — далеко не единственная причина, хотя крупный бизнес редко упускает возможность снизить налоговое бремя как при операционной деятельности, так и при продаже бизнеса или привлечения партнера. Использование иностранной юрисдикции для холдинговой компании, которая в свою очередь владеет украинским бизнесом, открывает бизнесу инструментарий, не доступный в Украине”, — говорит Владимир Игонин, советник ЮФ “Василь Кисиль и Партнеры”.
В качестве примера Игонин приводит общепринятую практику заключения акционерных договоров для бизнеса, который развивают несколько партнеров. В таких договорах партнеры-акционеры холдинговой компании могут детально урегулировать свои права и обязанности в связи с совместным развитием бизнеса.
Еще одной объективной причиной учреждения компании в иностранной юрисдикции Игонин называет возможность разрешения споров в международном арбитраже. “Пока украинское правосудие существенно отстает от ожиданий инвесторов. Поэтому императивная юрисдикция исключительно украинских судов может отбить желание иностранного инвестора вести бизнес в Украине”, — говорит он. При этом доверия к отечественной судебной системе не будет еще долго, прогнозирует Тарас Козак, президент инвестиционной группы “Универ”, ведь для этого нужна не только реформа, но и десятилетия судебной практики.
Кроме того, иностранные компании открывают доступ к глобальным рынкам капитала, страхованию и перестрахованию рисков. Это обеспечивает бизнесу более “длинные” и дешевые деньги для развития.
И, конечно, неоценимый вклад в создание спроса на офшоры в среде украинского бизнеса создал Национальный банк Украины своим тоталитарным подходом к валютному регулированию. “Чтобы украинская юрисдикция была подходящей для ведения бизнеса, она должна быть удобной. Но у нас валютное регулирование не соответствует современности, оно даже не позволяет выплачивать дивиденды”, — напоминает Тарас Козак.
Ограничение использования иностранной валюты через украинские банки и девальвация как основной тренд поведения гривни с момента ее введения фактически делают из любой иностранной юрисдикции инструмент для хеджирования валютных рисков, хоть порой и с худшим сервисом, поясняет Василий Юрманович.
“Хорошие” и “плохие” юрисдикции
Говоря об офшорах, мы чаще всего имеем в виду классические “налоговые гавани” — это Ангилья, Британские Виргинские острова, Каймановы острова, остров Гернси, Джерси, Белиз, Маврикий, Самоа и Сейшельские острова. Но за последние пару десятков лет ситуация сильно изменилась, и “офшоры уже не те”, уверены эксперты.
Упомянутое исследование OIL показывает, что новое регулирование по-разному влияет на низконалоговые юрисдикции. В частности, к 2020 году пятерка самых удобных стран будет выглядеть совсем не так как сегодня:
Гонконг
Сингапур
Британские Виргинские о-ва
Каймановы о-ва
Сингапур
Британские Виргинские о-ва
Каймановы о-ва
Соединенные Штаты Америки (определенные штаты, например — Техас).
“Между понятиями “офшор” и “иностранная юрисдикция” не такая уж большая разница. Даже в Соединенных Штатах есть юрисдикции с очень мягким налоговым климатом. Британия предлагает удобные условия для создания холдингов. Лондон — столица торговли облигациями, Чикаго — металлами. Разные страны предлагают разные условия. Другое дело “черные острова”, на которых вообще ничего не платишь. Но таких офшоров уже не существует”, — говорит Тарас Козак.
“Между понятиями “офшор” и “иностранная юрисдикция” не такая уж большая разница. Даже в Соединенных Штатах есть юрисдикции с очень мягким налоговым климатом. Британия предлагает удобные условия для создания холдингов. Лондон — столица торговли облигациями, Чикаго — металлами. Разные страны предлагают разные условия. Другое дело “черные острова”, на которых вообще ничего не платишь. Но таких офшоров уже не существует”, — говорит Тарас Козак.
Он напоминает, что активная борьба с отмыванием денег началась еще в 2000 году, когда Международной группой финансовых действий по борьбе с отмыванием доходов (ФАТФ) был опубликован “черный список” стран, чье законодательство не соответствует рекомендациям. “20 лет назад островные офшоры могли не считаться ни с кем, но сейчас со странами “черного списка” уже нельзя работать, поэтому им пришлось стать более открытыми”, — напоминает он. На сегодняшний день в этом списке осталось две страны — Иран и Северная Корея.
С 2013 года произошел еще один переломный момент — ОЭСР и G20 начали борьбу за деофшоризацию, которая вылилась в амбициозный план BEPS (Base Erosion Profit Shifting), который представляет собой 15 ключевых действий по реформированию международной налоговой системы. Эти меры должны обеспечить налогообложение прибыли компании там, где осуществляется экономическая деятельность и создается добавленная стоимость.
Уже почувствовали влияние новой политики банки, лояльные к обслуживанию транзакций компаний из островных юрисдикций, рассказывает Оксана Кнейчук. “В частности, латвийские банки были подвержены тщательным проверкам на предмет соблюдения законодательства по борьбе с отмыванием денег. Результатом таких проверок стал отказ некоторых из них открывать счета офшорным компаниям”, — говорит юрист.
Одним из ключевых элементов BEPS стал обмен информацией между налоговыми администрациями стран, в которых работают транснациональные компании. Начиная с 2016 года налоговые органы получат общую информацию о распределении доходов и налогов и о других показателях хозяйственной деятельности компаний. Обмен будет также включать информацию о том, какие лица управляют бизнесом в каждой конкретной юрисдикции.
К слову, Виргинские острова, которые на слуху после публикации “Panama Papers”, с 15 января 2016 года под давлением ОЭСР внесли поправки в свое законодательство — теперь все компании, зарегистрированные на островах, должны будут подавать и обновлять информацию о своих директорах в специальном реестре. Информация из реестра будет доступна налоговым органам БВО и других стран, а также контрагентам компании, если сама компания этого пожелает. Кроме того, с 2016 года все сведения и копии подтверждающих документов о бенефициарах компаний, зарегистрированных на БВО (имя, адрес, гражданство), должны храниться и обновляться исключительно у местного лицензированного регистрационного агента.
Пока что островные юрисдикции пользуются популярностью именно потому, что информация о бенефициарах там все еще защищена. “Порой выявить бенефициара компании, зарегистрированной в такой юрисдикции, тяжело. Во всяком случае, шансов получить информацию о реальном собственнике больше в Британии, чем на островах”, — уверен Александр Черинько, директор налогово-юридического департамента Deloitte.“К тому же они не так внимательны к вопросам происхождения денег, как регистраторы и банки в странах ЕС”, — добавляет он.
Оксана Кнейчук ожидает, что последние события с Mossack Fonseca будут еще больше способствовать активизации усилий ОЭСР и стран G20, направленных на открытость мировых финансовых рынков и тотальную борьбу с офшорами. Другие эксперты уверены — именно для этого утечка и была организована.
Эксперт предполагает, что после скандала украинцы будут больше использовать европейские юрисдикции и США, понимая, что будут видимыми и прозрачными, но хотя бы будут иметь защиту владения. “Эта тенденция проявлялась и без скандала, просто он даст ускорение этому процессу”, — уверен Вахитов.
Украина и деофшоризация
“Очевидно, что украинский бизнес сможет использовать офшоры с целью налоговой оптимизации до тех пор, пока за это не будет санкций и пока само наличие офшоров не будет прозрачным, публичным. Будут популярными островные юрисдикции, потому что там не облагаются налогами доходы от услуг, процентные доходы, роялти и т.д.” — говорит Александр Черинько.
ОЭСР и G20 создали BEPS чтобы с этим бороться — в нем предусмотрены самые различные шаги, включая правила ТЦО и обмен налоговой информацией. По словам Черинько, особенно важным инструментом для выявления офшоров является шаг #13 — Country by country Reporting, который предполагает, что наряду с обыкновенной отчетностью по ТЦО трансграничная корпорация должна показать все свои компании в разных юрисдикциях. В частности, задекларировать объем доходов, прибыли, выплаченных налогов, количество сотрудников и материальных активов в каждой конкретной стране.
Правительство РФ уже объявило о том, что Россия присоединится к плану BEPS в конце 2016 года, а рекомендации ОЭСР войдут в Налоговый кодекс. Черинько отмечает, что в проекте Налогового кодекса, который был подан Министерством финансов Украины в декабре 2015 года (законопроект 3630), тоже содержались норма о внедрении 13 шага BEPS:
141.9 Отчет в разрезе стран подается налогоплательщиками — материнскими компаниями международных групп (или налогоплательщиками, принадлежащими к международным группам, уполномоченным материнской компанией подавать данный отчет) в случае, если совокупный консолидированный доход международной группы за финансовый год, предшествующий отчетному, рассчитанный в соответствии со стандартами бухгалтерского учета, применяемыми материнской компанией группы, равен или больше, чем эквивалент 750 млн евро.
Но проект Кодекса Минфин до последнего не показывал, а в презентациях об этом ничего не говорилось. В том числе и по этой причине в процессе обсуждения данная статья “потерялась” и в текущую версию НК не вошла. Россия в этом случае оказалась более прогрессивной.
“Что нужно сделать — прежде всего вернуться к этому вопросу. У бизнеса будет выбор: либо показать всю свою структуру, включая офшорные компании, либо не показать и жить под угрозой жестких санкций. Если не показать — налоговые органы их найдут. Сейчас, через год, или через два. Срок исковой давности в Украине — 7 лет. У ГФС есть способность удивительным образом рано или поздно обнаруживать все”, — уверен Черинько.
Впрочем, Макар Пасенюк, управляющий директор группы ICU, не считает, что Украина стоит в стороне от процессов деофшоризации. “НБУ и Министерство финансов реализуют ряд инициатив, направленных на автоматический обмен информацией по счетам нерезидентов. Как минимум, системный мировой тренд борьбы с отмыванием денег и ужесточаемыми требованиями к процедурам комплаенс и идентификации клиентов (KYC “Know Your Client”) в банковском секторе делают свое дело и сказываются на всех юрисдикциях, включая Украину”.
В частности, Украина может имплементировать шаг BEPS №3, который включает усиление правил контролируемых иностранных компаний (КИК). Эти правила противодействуют уклонению от уплаты налогов путем выведения прибыли на офшорные компании, не ведущие реальной деятельности. Основной проблемой в имплементации правил была труднодоступность информации об офшорных компаниях и их доходах.
По словам Пасенюка, после подписания Украиной Конвенции об автоматическом обмене финансовой информацией (Multilateral Competent Authority Agreement on Automatic Exchange of Financial Account Information) и практического внедрения системы обмена Украина сможет администрировать налог на доходы КИК практически в автоматическом режиме: большая часть информации, необходимой для начисления налога, будет автоматически предоставлена иностранными банками и налоговыми органами. По сути, налогоплательщик должен будет предоставить информацию о тех доходах, которые не подлежат налогообложению по таким правилам (компания с реальными операциями, доходы подлежали налогообложению другой юрисдикции и т.д).
А это значит, что украинцы, следуя общему тренду, будут более осознано и ответственно подходить к иностранному структурированию и, в частности, к выбору юрисдикции.
Мария Стасенко
По материалам: Діло
Поделиться новостью
