Константин Ликарчук: «Яценюк абстрагировался от проблем таможни» — Finance.ua
0 800 307 555
0 800 307 555

Константин Ликарчук: «Яценюк абстрагировался от проблем таможни»

Казна и Политика
585
Сложности с назначением заместителей главы Государственной фискальной службы, курирующих таможню, в Украине уже обретают циклический характер. После смены власти на эту должность был назначен Виталий Науменко, который в итоге не сработался с инвестбанкиром Игорем Билоусом, но ушел без громких заявлений и разоблачений.
Следующим назначенцем стал Анатолий Макаренко, впоследствии отстраненный после резонансных обвинений со стороны премьер-министра Арсения Яценюка и инициированного им расследования, суть и результаты которого так и остались загадкой для широкой общественности.
После увольнения самого Билоуса Минфин инициировал грандиозный конкурс на замещение этой вакансии – с участием международных HR-компаний, прямыми трансляциями и привлечением общественности. В результате пост главы ГФС занял еще один выходец из бизнеса Роман Насиров.
Однако конструктива во взаимодействии налоговой и таможни не прибавилось: руководство фискального ведомства вновь окружают скандалы. Замглавы ГФС Константин Ликарчук, по сути, так и не будучи допущенным к реальному управлению таможней, «громко» ушел с должности, опубликовав после своего отстранения компромат на непосредственного начальника. Информация о лондонской квартире Романа Насирова, не указанной в налоговой декларации, по европейским стандартам, могла бы повлечь за собой отставку чиновника столь высокого ранга.
Forbes побеседовал с Константином Ликарчуком уже после его увольнения, обсудив возможные причины отставки, распределение ролей в ГФС и влияние на этот процесс первых лиц государства. Поговорили мы и о том, почему таможенникам так сложно ужиться под одной крышей с фискалами; какая таможня действительно нужна бизнесу, а какая – государству; и где найти точку пересечения этих интересов.
– После революции в налоговую и таможню пришло кардинально новое руководство – выходцы из бизнеса. Однако в лучшую для бизнеса сторону ничего не поменялось, проблемы скорее усугубились. Был проведен новый конкурс, на котором выбрали нового главу ГФС, причем выбирала его, якобы, «общественность». А новый глава ГФС получил двух помощников – в том числе и вас. И снова бизнес говорит: «ничего не меняется». В чем тут, на ваш взгляд, проблема – в отсутствии политической воли у высшего руководства страны или в тех людях, которые приходят на работу в ГФС?
– Я думаю, все вместе. И то, каким образом проводятся эти конкурсы, и то, как относится высшее руководство страны ко всему процессу реформ, и отношение к этим реформам, и к процессам в стране людей, которые трудоустраиваются в ГФС. Многие приходят на государственную должность с целью иной, нежели заниматься государственными делами. Я думаю, нет какого-то одного определяющего фактора.
– В данном случае вокруг конкурса было много шума. В итоге общественность предоставила право выбора премьеру, и, исходя из его рекомендаций, бизнес снова получил не того человека.
– Я не понимаю, почему вы считаете, что общественность дала выбор премьеру. Мне кажется, что все эти конкурсы достаточно манипулятивны. Это мое личное впечатление.
– Кто в таком случае играл определяющую роль в назначении нового главы ГФС – Кабмин или Администрация президента?
– Сложный вопрос. Честно говоря, я думаю, они в равной степени влияли на назначение руководства ГФС. Учитывайте и то, что в любом случае ГФС назначается Кабмином, поэтому Кабмин по определению должен был играть и играл большую роль.
– Вас выбирали в АП?
– Не совсем так. Конкурс проводился по заказу Администрации президента, но у меня были собеседования, в том числе, и с премьер-министром.
– Какие премьер ставил перед вами задачи на этом собеседовании?
– Придя в ГФС, вы сначала старались более лояльно высказываться о процессах, происходящих на таможне. Когда вы поняли, что попытки каких-то изменений встречают сопротивление?
– Практически сразу. В первые несколько дней.
– На уровне департаментов или высшего руководства?
– И то, и другое.
– Как это проявлялось?
– Это проявлялось таким образом, что 5 мая нас назначили, а 6-го Насиров уже изъял у меня из подчинения международный департамент, который в основном обслуживает таможню. Сделал он это без особых объяснений данного процесса, и без профессиональных комментариев на эту тему. Потом, через два дня, он представил мне Геннадия Романенко, и сказал, что кадровые вопросы по таможне мне надлежит согласовывать с ним. Ну, вот с тех пор все и началось. У меня не было никакого желания согласовывать что-то с Романенко, тем более что мне при назначении декларировалась независимость кадровой политики на таможне.
– После того как ГФС номинально перешла под руководство Минфина, что-то изменилось?
– Нет, ничего не изменилось.
– В Министерстве финансов был человек, который курировал работу ГФС?
– С вами кто-то из Минфина пытался общаться?
– Когда вы пытались внедрять какие-то изменения, чем руководство ГФС аргументировало блокировку принимаемых вами решений?
– Ничем. Там аргументации особой по вопросам таможни нет.
– В том числе в Министерстве финансов?
– Именно в Министерстве финансов, прежде всего. На уровне Насирова тоже.
– С чем связана такая позиция – с нежеланием что-то менять или с непониманием происходящих процессов?
– Я думаю, и с тем, и с другим. Непонимание, прежде всего, и по каким-то причинам – нежелание. По каким именно – опять же, можно только догадываться.
– Вы пытались выносить проблемы на уровень министра?
– Да. Но Наталия Яресько абстрагировалась от тематики таможни.
– С премьер-министром были беседы?
– Он тоже абстрагировался от этого.
– То есть таможня полностью находится под контролем Насирова и Романенко?
– Да.
– Что вы можете сказать по поводу заявления Романа Насирова о том, что Геннадий Романенко помог провести люстрацию и ушел?
– По поводу «ушел» – не буду комментировать. По моей информации, даже кабинет у него там до сих пор есть. Он как выполнял неформальные функции по руководству таможней, так их и выполняет. А вот по поводу люстрации – это комично. Сам Романенко подпадает под люстрацию. И у Насирова получается, что люстрированный Романенко помог провести люстрацию. Мне кажется, в данном словосочетании кроется глубокий алогизм.
– Когда вы поняли, что вас хотят отстранить от руководства?
– В конце июля…
– Какие события этому предшествовали?
– Были мои публичные обращения к президенту с описанием большой части тех проблем, которые мы сейчас описываем и проговариваем в деталях. Разница в таможенном оформлении на разных таможнях, кадровые проблемы. Я это все на совещании президента с главами обладминистраций высказывал публично. Возможно, это повлияло.
Возможно, деятельность, которая у меня со словами не расходилась и которую мне поручали проводить. Видимо, тогда всем стало понятно, что это действительно так и будет, и я буду это продавливать, и потому мне с ними не по пути.
Первый раз у меня забрали полномочия постановлением Кабмина от 22 июля, которое было опубликовано 6 августа. Из постановления убрали понятие государственного таможенного дела и все мои кадровые полномочия в части представлений на назначение и увольнение начальников таможен и таможенных постов. А все остальное произошло уже потом.
– Зачем было передавать вам в управление санаторий, отбирая все департаменты? Почему сразу не уволить?
– Они, видимо, пытались уволить меня неделю назад. У них не получилось – и они решили пошутить. Шутки иногда бывают несмешными.
– Какие основные проблемы с таможней, на ваш взгляд, сейчас мешают бизнесу?
– Бизнесу мешает развиваться то, что у нас есть нездоровая система тарифного регулирования с различными тарифами на разных таможнях. У нас просто есть возможность оформить дороже здесь, а дешевле там. Легальному бизнесу эта ситуация очень некомфортна. Все жалуются, что вместо первого метода оформления, когда мы берем контрактную стоимость за основу таможенной стоимости, постоянно их бросают на 6-й метод – это корректировка таможенной стоимости по определенным критериям, которые бизнесу непонятны.
Мы неправильно работаем с бизнесом в принципе. Следует как можно больше товаров запускать по первому методу – по контрактной стоимости. А дальше, если есть какие-то нарушения, «догонять» бизнес с помощью системы пост-аудит контроля. Это как налоговые, так и таможенные проверки.
Именно так система функционирует в Европе: товар запускается в страну, чему сопутствует серьезная работа, в том числе по таможенной стоимости. Но, в принципе, запускается большинство ввозимых товаров. А уже когда бизнес дальше эти товары продает, приходит проверяющий орган и смотрит, куда и по каким ценам все они были реально проданы. И уже на основании этого приходят к каким-то выводам относительно правильного оформления таможенной стоимости.
Бизнес ждет именно такой модели, так ему будет легче работать. Но внедрить ее без кардинальной реформы ГФС невозможно.
– Как бы вы оценили потери бюджета от непрозрачной работы таможни на данный момент?
– Я думаю, от 15 до 50% ежемесячных поступлений таможни – это потери государственного бюджета. Очень сложно оценить, но где-то именно в такой вилке, хотя она очень широкая. На самом деле оценку сделать сложно, однако я думаю, что с нынешними объемами экспорта и импорта бюджет теряет от 3 до 9 млрд гривен ежемесячно.
– Вы увидели спектр проблем таможни. При наличии политической воли, насколько сложно их преодолеть?
– Несложно.
– Что нужно сделать?
– В первую очередь нужно вывести таможню из ГФС, назначить нормального руководителя, дать ему полномочия. Дать те же инструкции, что и мне. И через полгода спросить об их выполнении. Я уверен, что все будут поражены – в позитивном смысле.
– В чем проблема совместного существования налоговой и таможни?
– Главная проблема в том, что налоговая и таможня выполняют разные функции. На таможне есть еще две важные функции, которые к налогам не имеют никакого отношения. Это – функция обеспечения безопасности границы и функция содействия международной торговле. Никакой фискальной нагрузки эти функции не несут. Они чужды Государственной фискальной службе.
Это должны быть институционально два разных органа. У них могут быть совместные базы данных, совместные мероприятия (проверки) – чтобы не перегружать бизнес. Но функционально – это разные органы, и у них разные задачи.
Александр Моисеенко
По материалам:
Forbes.ua
Если Вы заметили ошибку, выделите необходимый текст и нажмите Ctrl+Enter , чтобы сообщить нам об этом.

Поделиться новостью

Подпишитесь на нас