1098
Кадровая революция. Молодые чиновники рассказали, что привлекло их на госслужбу
— Казна и Политика
Топ-менеджеры из частного сектора меняют уютные офисы международных корпораций на низкие зарплаты и работу на госслужбе, чтобы вытянуть страну из трясины
6 июня 2014 года. Актовый зал киевской бизнес-школы Международного института менеджмента забит до отказа. У микрофона — Михаил Саакашвили, президент Грузии (2004-2013). Он делится опытом грузинских реформ. Ключевой акцент: все преобразования в стране были произведены государственными менеджерами, призванными из корпоративного сектора, чей средний возраст не превышал 30 лет.
Этим же путем Саакашвили порекомендовал идти и Украине. “Молодые могут допустить ошибки, но они не будут саботировать главную идею — украинскую государственность,— рассуждал кавказский гость, а потом процитировал первого президента Чехии Вацлава Гавела: — Лучше 5 лет ошибок, чем 50 лет саботажа”.
Вот с этого чешско-грузинского напутствия нынешней зимой начался массовый призыв молодых предпринимателей, топ-менеджеров и управленцев среднего звена на высшие и средние посты в правительстве и госслужбе.
Отмашкой для молодых профессионалов послужило назначение в декабре нового состава Кабмина, в который вошли бывшие топ-менеджеры из частного сектора и даже иностранцы. Теперь менеджеры и специалисты из украинских и международных компаний ринулись заполнять вакансии от замминистра до позиций среднего звена. Самым свежим примером перетекания топ-менеджеров из частного сектора на госслужбу стало назначение 11 марта министром финансов Натальей Яресько двух своих замов — известных в корпоративном секторе людей — Оксаны Маркаровой, главы инвестгруппы ІТТ, и Елены Макеевой, управляющего партнера аудиторской фирмы Аксенова и партнеры.
Роман Бондарь, партнер Talent Advisors — компании, что специализируется на поиске руководителей бизнеса,— рассказывает, что еще в ноябре он получал один-два звонка в неделю от соискателей, желающих попасть на работу в органы власти. Сейчас около 200 человек в неделю стучатся к нему в соцсетях.
“Пишут письма: примите меня,— рассказывает Бондарь.— Средний класс вспыхнул большим количеством желающих отдать себя во временное пользование государству”.
Большой поток желающих сдерживается низким уровнем зарплат. Даже у чиновников высшего ранга, например у министра инфраструктуры или экономики, это 6,1 тыс. грн. Их замы в среднем получают зарплату в 5 тыс. грн, что на 700 грн меньше, чем у водителя троллейбуса, согласно открытой вакансии в киевском депо № 3.
Для нового замминистра экономики Максима Нефьодова, некогда управляющего партнера ICON Private Equity (в управлении — капитал размером в $1 млрд), перейти на новую должность означало снизить свой ежемесячный доход в 40 раз.
Вместе с тем новобранец призывает коллег заполнить открывшиеся вакансии во власти, чтобы ускорить жизненно важные для страны реформы. “Никогда в Украине государство не было настолько открытым к новым назначениям,— поясняет Нефьодов.— Любой профессионал с нормальным бэкграундом может получить высокую государственную должность. В Кабинете министров и на госпредприятиях должностей в разы больше, чем людей”.
Призывной возраст
В комнату заходит Нефьодов. “Вот наша бородатая гордость”,— иронично встречает его Бондарь. Борода Нефьодову к лицу, точнее, к должности — она делает 30‑летнего замминистра экономики немного солиднее его лет.
Чтобы заслужить комплимент от Бондаря, свеженазначенному чиновнику пришлось пройти через тройное отборочное сито для оценки на управленческую зрелость.
Для начала он, как и прочие претенденты, прошел интервью с экспертной комиссией, куда вошли два замминистра, представители консалтинговой компании Deloitte, юркомпании EBS и рекрутинговой Talent Advisors.
Следующее собеседование — уже с министром, он в итоге и принимает все решения. На подобные аудиенции кандидаты приходят с эссе, в котором описывают свои достижения и мотивацию. Также эссе включает в себя презентацию рабочего плана на 100 дней и видение реформ на ближайшие два года.
Дмитрий Ушенко письма Бондарю не писал, его в структуры Минэкономики рекомендовал Нефьодов. Но 30‑летний финансист “отпросился” в более понятную ему отрасль — Министерство аграрной политики и продовольствия (АПП), так как он восемь лет занимался инвестициями в этот сектор. Теперь он в министерстве отвечает за реструктуризацию госкорпораций.
В повестке дня Ушенко госслужба никогда не значилась. Через неделю после назначения у него должен был состояться экзамен, который позволил бы ему поступить в бизнес-школу МВА INSEAD во Франции или Сингапуре. Стоимость курса — €60 тыс., часть из которых он рассчитывал получить от спонсора, остальные — студенческий кредит. Но теперь этот проект отложен на неопределенный срок. Вместо зарубежного турне Ушенко взялся за реструктуризацию насквозь пропитанных коррупцией крупных госпредприятий, которые находятся в подчинении АПП. “Как бы банально ни звучало, но это шанс сделать что‑то хорошее”,— говорит он.
О подобном настрое НВ рассказывает и Мария Сухан. В феврале она перешла на работу в юридический отдел госкорпорации Нафтогаз Украины. Ранее Сухан семь лет возглавляла практику корпоративного и трудового права в украинском офисе австрийской юридической фирмы Schoenherr, а до того 10 лет трудилась в консалтинговой компании KPMG.
Придя на новую работу, Сухан обнаружила, что в ее отделе уже работает много бывших сотрудников международных компаний, которые, как и она, совершили переход из корпоративного сектора на госслужбу. “Меня не удивил факт их перехода, он меня вдохновил”,— говорит она.
Практически все новобранцы в беседе с НВ перемешивают русские и украинские слова с английской речью. Говоря о показателях своей эффективности, используют мудреную для отечественной бюрократии аббревиатуру — KPI. Общаются друг с другом не по имени и отчеству, а исключительно по имени. Терпеть не могут свои кабинеты, заросшие бюрократической роскошью.
“Я бы с удовольствием съехал отсюда. Мне здесь некомфортно. Я привык к open space [открытому пространству],— говорит Андрей Пивоварский, министр инфраструктуры.— Я сейчас вам покажу кабинет, вы поймете”.
Кабинет министра оборудован еще его давним предшественником Георгием Кирпой. Дорогое убранство. Выход в зимний сад. На стенах — многочисленные картины в золоченых рамах. Стоимость некоторых работ доходит до $200 тыс. В такой “византии” тяжело думается о реформах, еще сложнее — об экономии и эффективности.
Бедный выбор
В прошлой жизни первый замминистра Министерства инфраструктуры Владимир Шульмейстер был гендиректором группы компаний торговой сети Фокстрот. У него также был ряд собственных проектов, в одном из которых — а именно на Кировоградском заводе по производству растительного масла — до сих пор работают его инвестиции. Теперь он — чиновник ведомства, в котором за каждодневной текучкой он совершает неожиданные для себя открытия.
Одно из них — заявление на отпуск, написанное его подчиненным: “Прошу предоставить мне отпуск 14.02.15 и 16.02–18.02.15. Отпуск буду проводить во Франции (Куршавель)”.
Откуда у бедного чиновника средства для поездки на один из самых дорогих курортов Европы? Ответ на этот вопрос никто не дает, но все его знают. Разницу между хочу и могу покрывают крупные холдинги, которые доплачивают своим чиновникам за лоббизм внутри ведомства. Проще говоря, это коррупция. В украинской бюрократии она повсюду.
“У нас госпредприятие покупало краску,— приводит свежий пример Шульмейстер.— Пришла жалоба из посольства Дании. Датская компания участвовала в тендере, дала лучшие условия, но не выиграла”.
Скандинавов возмутило, что в условии тендера чьей‑то легкой рукой было прописано, что победитель должен был предоставить краску в емкости исключительно по 405 л. В итоге победила единственная компания, которая смогла выполнить это условие, хотя ее услуги обошлись бюджету в 1,5 млн грн, а не 900 тыс. грн, как предложили датчане.
“К человеку приходишь и говоришь: ну как ты мог взять? — рассказывает Шульмейстер.— Он отвечает: у меня зарплата 2 тыс. грн. Надо создать условия, чтобы люди не брали. А мы, наоборот, создали условия, чтобы брали. Абсурд”.
Саркастическое советское проклятие чтоб ты жил на одну зарплату снова дамокловым мечом висит над шеей бюрократии. В июле прошлого года премьер-министр Арсений Яценюк в целях экономии отменил все надбавки членам правительства и высокопоставленным чиновникам, оставив всем голый оклад.
С того времени ежемесячное жалование главы правительства — 6,7 тыс. грн. Для сравнения: у администратора киевского офисного центра IQ Business Center зарплата на 300 грн выше. Оклады подчиненных премьера, естественно, идут по нисходящей. Министр инфраструктуры, например, получает теперь 6,1 тыс. грн в месяц, его коллеги в РФ и Польше — 106 тыс. грн и 112,5 тыс. грн соответственно.
Руководители структурных подразделений министерств зарабатывают от 1,9 тыс. до 3,3 тыс. грн. Примерно на уровне кондуктора в киевском трамвае или банщика в одесской сауне, если верить рекламным объявлениям на рекрутинговых порталах.
Кроме того, согласно постановлению еще правительства Юлии Тимошенко, руководители госпредприятий тоже имеют свой низкий финансовый потолок. Например, жалование гендиректора Укрзализныци не может превышать 10 тыс. грн — это всего вдвое выше, чем у начинающего машиниста тепловоза.
“Посмотрите на развитый капитализм, на страны Европы,— советует Ушенко.— Люди, которые работают на государство, имеют доход, сопоставимый с коммерческой структурой. И они не ищут альтернативных доходов. А тут руководитель госпредприятия, у которого коррупционный потенциал 5 млрд грн, получает зарплату в 10 тыс. грн”.
Необычайно низкие зарплаты менеджеров, в управлении которых находятся гигантские отрасли,— это не только приглашение к коррупции, но и искусственное препятствие для тех, кто обладает достаточным опытом и высокой мотивацией, чтобы провести такие нужные для страны изменения.
По наблюдению Бондаря, средний доход тех, кто приходит на собеседование для работы в правительстве или на иной госслужбе, составлял в крупных международных компаниях $7–15 тыс. в месяц. При словах о жалованьи в $100–200 у многих стихает энтузиазм. “Из 20 людей, на которых мы выходим, из‑за зарплаты соглашается принять предложение один”,— приводит пример Бондарь.
Нефьодов уверен, что на госслужбу пошли бы вдесятеро больше специалистов, если бы можно было поднять зарплаты до выживаемого уровня. “Люди готовы на уступки,— фантазирует он.— Но не в 30 раз”.
Низкие оклады в украинском правительстве вызывают умиление у бывшего премьер-министра Литвы Андриуса Кубилиуса. Тех, кто соглашается брать на себя ответственность в обмен на гроши, он называет волонтерами. Как временная мера, она работает, но на долгую перспективу эти числительные нежизнеспособны. Привлечь профессиональные кадры будет крайне сложно. “Посмотрите на опыт наших грузинских друзей,— говорит Кубилиус.— У них ВВП на душу населения не выше, чем в Украине. Но в министерстве, например, глава департамента получает примерно €1,5 тыс, практически такой же уровень зарплаты в Литве”.
Достигнуть такого результата Ушенко предлагает простым математическим решением — тотальное сокращение госаппарата, в не которых ведомствах до 90 % персонала, эффективность которого даже не нулевая, а минусовая. Сохранив зарплатный фонд, можно будет принять на работу профессионалов, которые реформируют отрасль по либеральным лекалам.
“Конечная цель — коммерциализировать госпредприятия,— говорит Ушенко о своих задачах.— Набрать с рынка ребят по 25 лет, с рыночным мышлением, которые бы приносили прибыль, а не как сейчас — одни убытки. Это была бы идеальная модель”.
Еще на одну возможность привлечь лучшие кадры страны в исполнительную власть указывает Шульмейстер. Речь идет о создании спецфонда, куда бизнес собрал бы нужную сумму для поддержки молодых реформаторов. Это предложение многократно звучало на деловых форумах.
“В начале декабря при мне Пивоварский и [министр АПП Алексей] Павленко выступали перед представителями Европейской Бизнес Ассоциации,— вспоминает Шульмейстер.— На сцене сидел Томаш Фиала, президент ЕБА, он сказал: ребята, у нас миллион точно есть, скажите, куда положить? Я не понимаю, почему это до сих пор законодательно не реализовано. Фонд в 20–50 млн [грн], чтобы у людей даже мысли не было брать”.
Предложение о создании фонда, о котором упомянул Шульмейстер, впервые прозвучало еще в марте 2014‑го. Тогда Фиала озвучил эту идею Арсению Яценюку. Но премьер проигнорировал ее. Вместо этого он втрое сократил доходы чиновников, что не дало стране принципиальной экономии, но существенно увеличило коррупционные риски. Старые стимулы сохранены в традиционных спецфондах, где генерируется черный нал, заработанный на взятках,— с него послушным бюрократам выплачивается в конвертах “премия”.
“Эта практика не везде существует, но, к сожалению, в большинстве госучреждений такое было и еще есть”,— констатирует Фиала. Его предложение о создании независимого фонда все еще в силе. Только этот фонд должен был быть “слепой”, то есть управляться независимыми организациями — например, как в некоторых африканских республиках, Всемирным банком. “Чтобы не было прямой зависимости между донорами фонда и получателями денег”,— уточняет президент ЕБА.
Большая перемена
Несмотря на нерешенные задачи по финансированию государственных менеджеров, свято место пусто не будет, уверен предприниматель Владимир Спиваковский. Основатель первой в Украине частной школы Гранд уверен, что амбициозных людей, способных почти на голом энтузиазме принять мундир чиновника, вскоре будет много.
Для некоторых из них работа в реформаторских штабах — это отличный старт в большой карьере. “Если подходящей кандидатуре обрисовать будущее в виде работы на протяжении трех-пяти лет на страну, а потом перемещения вверх, то зарплата не будет сдерживающим фактором”,— поясняет Спиваковский.
В подтверждение сказанному Нефьодов на своей страничке в Facebook делится новым кадровым прорывом: “Сегодня у нас в Минэкономики отличная новость. Департаменту госзакупок был представлен новый руководитель Александр Стародубцев. Саша — один из самых известных активистов в области госзакупок в Украине, один из создателей ProZorro — уже запущенной в пилотном режиме системы электронных допороговых закупок”.
Далее замминистра сообщает, что старая система госзакупок известна своей неэффективностью и масштабными злоупотреблениями. Если его новому подчиненному, 35‑летнему выпускнику Киево-Могилянской бизнес-школы, удастся за счет снижения коррупции сэкономить 10 % средств госбюджета, это будет означать, что в казне будут сохранены как минимум 13 млрд нелишних гривен.
“Сейчас уникальная ситуация — говорит Нефьодов.— Нужны люди, которые чувствуют в себе способности и готовы к решению сложных задач”. Омоложение и обновление правящей элиты — одно из условий Майдана, который год назад снес режим закаленных бюрократов, требуя запустить в правительство свежее, неиспорченное властью поколение.
Андерс Аслунд, старший научный сотрудник Института мировой экономики Петерсона (США), замечает одну важную закономерность: где в новой Европе в исполнительную власть приходила прогрессивная, хорошо обученная молодежь, там относительно быстро и эффективно происходили все нужные преобразования.
В пример, кроме Грузии, он приводит Польшу, Чехию, Эстонию. “Надо привлекать молодых людей, у которых нет плохих советских привычек,— уверен Аслунд.— Только так можно совершить настоящие реформы”.
Александр Пасховер
По материалам: НВ
Поделиться новостью
