607
Андрей Зинченко: что было первично в статусе Приватбанка как неплатежеспособного?
— Фондовый рынок
Известный вопрос о курице и яйце всецело применим к ситуации с Приватом. О событиях, которые последовали в декабре, заранее знали даже бабушки у подъездов. О них разве что не написали в СМИ и не передали по радио.
Хотя косвенно СМИ все же сообщили о грядущем – изменения в законодательстве по вопросам вывода с рынка банков, публикуемые в печатных органах, выглядели буденовкой на Штирлице для понимающих.
Те, кто хоть немного интересовался финансовой сферой жизни в стране, были в общих чертах осведомлены. Были ли в этом свете декабрьские и предшествующие им события внезапными для владельцев банка на тот момент – вопрос риторический.
Понимая всю глубину сложившейся ситуации могли ли владельцы не на начать эвакуацию активов? Вопрос тоже риторический.
Поэтому применительно к Привату вопрос о курице и яйце должен звучать, наверно, так: что стало причиной состояния документальной неплатежеспособности – предварительный некачественный менеджмент или перспектива смены юридического статуса?
Отдельным пунктом внимания должны стать так называемые субординированные депозиты в валюте под значительные проценты, которые родились как услуга, разместились и вывелись, по официальной версии, в числе прочих активов как раз незадолго до декабря, оставив за собой вполне осязаемые обязательства, которые реально выплачиваются в настоящее время и будут выплачиваться еще года четыре, если не окажется, что они могут быть пролонгированы.
В этом ключе стоит вспомнить «обычную» процедуру вывода банков с рынка в условиях Украины.
До 2013 года это напоминало картину «Беззвездная ночь», когда НБУ и ФГВФЛ в потемках не могли разглядеть «черные дыры» в отдельных финансовых учреждениях.
Потом сложилось впечатление, что свет включили, но, как оказалось, светил он удивительно специфически и сильно напоминал аварийный знак «ВЫХОД».
Новая фаза работы, похоже, была вдохновлена услугой мобильных операторов «Комфортный переход». Так непосредственно перед очередным «концом» банки резко поднимали проценты по депозитам, а регулятор заливал выводимое послезавтра с рынка учреждение рефинансированием. Бывало не один раз. Об основаниях, механизмах и условиях щедрот ходят самые противоречивые мнения, об одном из которых – ниже.
Отдельным индикатором катарсиса стали активно продвигаемые депозитные сертификаты. После наступала временная администрация, о введении которой было традиционно известно заранее и злоумышленники ухитрялись выводить из неустойчивых банков абсолютно все в какие-то непонятные офшоры и наличными чуть ли не за полчаса до закрытия последнего операционного дня.
Особо выдающиеся аналитики снимали крупные депозиты, подкрепленные, похоже, нередко упомянутым рефинансированием, примерно в это же время, руководствуясь, видимо, завидным внутренним чутьем, которое дополнительно заставляло конвертировать выносимое в СКВ иногда весьма причудливыми способами.
Везло и рядовым гражданам, которые от знакомых операционистов узнавали о сгущении туч, но касса обслуживала не всех… Внутренняя безопасность? Валютный контроль? Финансовый мониторинг? Нет, не слышали.
В итоге финансовый удар по выплатам, которые не смогли засыпать обломки лопнувших банков, ответственно брала на себя цепочка ФГВФЛ-бюджет-налогоплательщики.
Серьезных юридически значимых последствий для фигурантов по похожим случаям в архивах найти не удалось. В отдельных ситуациях о предполагаемых задержаниях в ходе правоохранительного аудита информация даже освещалась в открытых источниках. Поэтому вопрос цейтнота в общем не стоял.
Таким образом, становится очевидным, что ответ на вопрос о первичности необходимо искать в более-менее достоверной документации и архивах куда более отдаленного, чем 2016 год, периода.
Однако существует мнение, что банковская отчетность тех лет во многом представляет из себя Потемкинские деревни, что в общем-то в некотором роде коррелирует с реальностью последовавших событий.
Более показательным был бы, конечно, анализ реальных финансовых потоков и данных управленческих учетов, которые бы смогли хотя бы в общих чертах охарактеризовать реальное положение дел в банке, показать, насколько обслуживались инсайдерские кредиты, и прояснить позицию регулятора, наблюдавшего за проблемной, по словам главы, картиной как минимум с середины 2015 года и тушившего ее бензином, т.е. рефинансированием.
Уголовное дело по факту чего, будучи закрытым Генеральной прокуратурой в марте, неожиданно было вновь открыто знаменитым Печерским судом путем отмены постановления следователя по особо важным делам Главного следственного управления Генеральной прокуратуры по производству №42017000000000592.
Но это все имеет второстепенное значение на фоне перспективы «обратной тяги», которая обусловлена реальными судебными процессами по отмене перехода собственности на акции Привата.
Решения по этому поводу принимались в мае не в пользу государства и сегодня, видимо, ждут апелляционного рассмотрения.
В случае позитивного для истца решения в апелляции, учитывая количество бюджетных средств, направленных в новый Приват, не будет ли иметь места картина эвакуации уже государственных миллиардов из структуры, которая потихоньку становится фольклорным чемоданом без ручки (об этом наш следующий материал)?
В этом свете вопрос первичности в отсутствии публичной достоверной ретроспективной информации, которой мы по понятным причинам скорее всего не увидим, может заиграть новыми красками, особенно с учетом результатов текущей финансово-хозяйственной деятельности учреждения.
Андрей Зинченко, доктор философии в области экономики, доцент кафедры финансов Национального университета судостроения, магистр государственного управления (МРА)
По материалам: Finance.ua
Поделиться новостью
